Хильд ушла домой. На родину. К Творцу.
Беги, моя хорошая.
Пробыла здесь, с нами, примерно (если врач не ошибся десять лет назад) — 12-13 лет.
Под финал у девочки было новообразование в мочевом пузыре, опухоль в печени, киста яичника и что-то там с надпочечниками.
Всё это обнаружилось через пять месяцев после операции по удалении опухоли возле сосков (четыре гряды тогда удалили).
Бегать стала редко. Гуляли пешком. Всё медленней и спокойней. Расстояния сокращались.
Под финал, в последние несколько дней, я её носил на руках на улицу и обратно. Там она сама делала свои дела и лежала на участке, иногда ходила немного. Похудела сильно.
Хорошего врача нам Господь послал, — доктор мне дал свой телефон, после операции в ноябре ещё, и сказал, чтобы я звонил ежели что не так, если будут вопросы и т.д. И я с ним и общался по Хильд время от времени.
Хильдёне последнюю неделю колол преднизолон. Врач сказал, если на преднизолоне откажется от еды, то лучше отпустить. Вчера Хильд не стала есть — ни из миски, ни с рук. Ставил её на лапы, помогал дойти до миски. Пила воду. После дышала тяжело.
Я думал усыплять её, не хотел, чтобы мучилась, договорился с врачом. Он должен был приехать сегодня к 9-ти вечера, ввести снотворное, и когда она уснёт, то сделать ещё инъекцию, которая останавливает сердце. Она отказалась вчера от еды, и врач сказал, что лучше отпустить. Поэтому я с ним и договорился на сегодня.
Но Хильдёна сама ушла. И это хорошо.
Захоронил рядом с Ханом. На косогоре, над поймой ручья, в полях.