Команда форумовопытный 
Регистрация: 24.09.2009
Возраст: 61
Сообщений: 2,257
|
А всего-то лапа...
Может, моя история кому-то поможет вовремя принять меры. А если у специалистов будут комментарии - буду очень благодарна.
Все началось три месяца назад с банальной хромоты. Ну, захромал Мартин на одну лапу, делов-то! Было проверено на предмет порезов, уколов, вывихов, растяжений и переломов. Сжимать, тянуть, сгибать и выкручивать дает без визгов и писков. Да и на улице продолжает бегать, не хромая. Носятся с Арником, как два лося! При таких скоростях может, и потянул где лапу-то. Короче, пристального внимания я на эту хромоту не обратила. Само пройдет. К тому же у них прям полоса какая-то пошла – стал хромать Арник. Арник хромать перестал, начал хромать Мартин на переднюю лапу. Перестал хромать на переднюю, снова стал хромать на правую заднюю. И вот эта-то правая задняя не дает нам покоя до сих пор.
Всерьез я насторожилась, когда пес посреди прогулки вдруг стал ложиться на дорогу. Полежит и побежит дальше. Я потрогала живот. Живот твердый. Вот живота я испугалась не на шутку. Вечер понаблюдала: температура нормальная, поведение не изменилось, а главное, поел хорошо. При «остром животе» аппетит должен отсутствовать. Но покоя все равно нет и в пятницу, 23 марта, мы поехали в ветклинику.
Там мы попали на прием к нашему доктору, она нас внимательно осмотрела, довольно глубоко прощупала живот, но твердым его не нашла. Сказала, что это мышцы. Да, что есть, то есть: физическая подготовка у нашего парня что надо, Мартин действительно хорошо сложен и мускулист. Еще бы! Ведь вся его жизнь проходит в движении, в покое он только когда спит. Осмотрела доктор и ногу, так выворачивала, что я ахнула. Я-то думала, что ноги у них в эти стороны вообще не гнутся. В общем, никаких отклонений от нормы она не обнаружила, не увидела даже показаний отправить нас на рентген или УЗИ. Решили, что всему виной затянувшаяся сырая и холодная погода и, возможно, выработка вредной привычки – поджимать ногу. Договорились дождаться тепла.
Мы, довольные, вернулись домой. В субботу все было без изменений, Мартин лениво играл в игрушки, наступал на ногу, но прихрамывал, взвизгивал, когда его задевал Арни, или когда сам неудачно резко вставал. А в воскресенье пес не встал совсем. Не пожелал мне доброго утра, не вышел со мной на кухню клянчить любимую сушку, не ходил за мной хвостиком. Лежал на своей подстилке и тоненько скулил. На диван, а уж тем более на подоконник (его любимое развлечение – смотреть в окно) он запрыгнуть уже не мог.
Что делать? Надо как-то снять болевой синдром, чтобы пес мог выходить на улицу. Да и вообще, ему же больно! А тут еще заметила, что он не дает дотронутся даже до кончиков шерсти! Что это? Может, невралгия какая-нибудь? Списалась со своим доктором, она рекомендовала нам норокарп, как противовоспалительное средство. Врач на форуме порекомендовала давать анальгин с нимесилом. Мартину стало легче и жизнь, казалось, вошла в свою колею. Мы обрадовались, но радость была преждевременной.
Вдруг (именно «вдруг») как-то резко началось ухудшение: хромота усилилась, задние лапы Мартин все чаще держал заплетенными в косичку, попа его стала какой-то узенькой и неровной, правое бедро будто вдавлено внутрь, хвост, постоянно опущенный, больше не вилял при моем приближении, спина сгорбилась и явно стал торчать позвоночник, который раньше не был заметен. И боль… Она была во всем: в его удрученном и постоянно печальном виде, а главное, она была в глазах! Когда раньше Елена Валерьевна Гордеева (наш ветврач с форума) говорила о глазах собаки, испытывающей боль, я не понимала, что в них такого особенного. Теперь я это знаю. Мартин по-прежнему пытался радоваться, лишь когда мы собирались на прогулку. Но это была радость сквозь слезы. Как он плакал, вставая! А если нечаянно я или лосенок Арни задевали его, он жалобно скулил и отходил в сторону, боясь подойти снова. А вот на прогулке он снова оживал. Хромал гораздо меньше, не пытался сесть или лечь отдохнуть, домой не просился. Как обычно, гулять он готов был вечно. Даже палочку пытался приносить. Лишь с прогулки он, как собака-пенсионер, тихонько трусил рядом с моей ногой.
Арни, пользуясь тем, что Мартин не так силен, как прежде, стал забирать узды правления в свои лапы. Получалось так, что встречать нас с работы подбегал Арни, а Мартин тихонько стоял в сторонке, дожидаясь своей очереди. Когда он подходил ко мне для приветствия, Арни старался отодвинуть его. Приходилось усаживать Арни на месте и здороваться с Мартином. Любимый подоконник был также доступен Арнику и совсем недоступен Мартину. Арни был рад, что такое выигрышное место не надо ни с кем делить. А Мартин скучал, лежа под столом. Я не сажала его на подоконник, боясь оказать медвежью услугу. В веселых собачьих игрищах на прогулках Мартин тоже не принимал участия, и Арни, гуляя, откровенно скучал. Но интересно, что когда Мартин особенно жалобно и тоненько скулил без видимых причин, Арни подходил и как-будто спрашивал его: «Ты чего?», иногда лизал морду. Диван был также доступен Арнику, и теперь он лежал на нем, когда хотел. Такое желание, правда, бывает у моих собак очень редко, да и лежат они на диване очень короткое время. Просто теперь этого Арнику никто не запрещал: предупредительного рыка со стороны Мартина не было.
Мне не нравилось такое положение вещей, но и что конкретно делать я тоже не представляла. Отгонять от себя Арника и не пускать его на диван или подоконник? Но ведь я и раньше этого не делала. Наоборот, мы радовались, что Арник наконец-то (спустя год!) заметно оттаял, научился бегать за игрушками, лизать лицо, валяться на спине и издавать смешные звуки, как Мартин. В общем, все шло, как шло.
|