Ротвейлер Хан (как нам оказали неоценимую помощь и поддержку)

[Дима_ruen]

(Продолжение)
По приезду домой он уже прилепился к моей левой ноге, и хоть я ему и устроил тут же место, где он должен был спать и где теперь находился его "домик", на территорию которого никто (кроме в редких случаях меня) не вправе был заходить, то он всё равно не отлипал от меня и ходил за мной везде - по дому, в кухню, в туалет, на улицу.

И когда, окончив все хлопоты по устройству Хана на новом для него месте, я сел есть, - он также уселся тогда рядом с моей левой ногой, и задрав голову смотрел как я ем, и вилял при этом маленьким чёрным бугорочком – остатками своего купированного ещё во младенчестве хвоста. Сам он к тому времени уже был накормлен и даже успел сделать лужу в одной из комнат.

Перед тем, как поехать за щенком, я уже решил, что я его возьму. В любом случае! Не знаю, почему во мне устоялась тогда такая уверенность, но именно так и было. И мне было не важно, какой экстерьер, и какие физические и прочие данные будут у собаки.

И имя - "Хан", - было уже обдумано, выбрано и утверждено мной безоговорочно и безаппеляционно. Хоть я никогда и не видел щенка.
И своей очередной девушке, которая тогда была со мной, я сказал, что собаку будут звать - "Хан", - и никак иначе. На её вопрос, - почему именно Хан, - я толком ответить не смог, - сказал ей только, что это имя уже давно всплывало у меня в голове, как только я представлял, что у меня будет собака.

И поведал ей, в числе прочего, что хан, - это высший чин монгольской и татарской воинской знати, - мудрых и независимых властителей, вольных и бесстрашных воинов. И что мне при звуках этого слова видится конница Чингиз-хана и бунчуки монгольских воинов; и бескрайняя степь, дали которой плавятся в жарком пыльном мареве; и прохладный вечер и шум ковыля; и свежий ночной ветер трепыхающий пологи юрт под чёрным бездонным небом с мерцающими в нём бриллиантами звёзд; и тёмные силуэты всадников на фоне багряного закатного неба и слышатся гортанные вскрики, ржание лошадей, топот копыт и пр.

В общем, - сплошная романтика)))

И хоть я очень много читал и про битвы русских воинов с татарами, и очень много знаю про татаро-монгольское иго на Руси; и книгу М.Рапова "Зори над Русью" объёмом почти в тысячу страниц, об объединении Руси Дмитрием Донским в борьбе русских людей против монголо-татар, я прочёл ещё в третьем классе запоем.

И хоть всегда был горд тем, что я - потомок тех русичей, что бились с татарами и на реке Сить, и на Куликовом поле, и много ещё где.

И что по линии родителя я потомок вольных козаков - питомцев Запорожской Сечи, - тех козаков, что не подчинялись никому, кроме своего кошевого атамана выбранного ими самими же, - ни царю, ни какому иному земному властителю, - и при этом свято чтили православную веру.
И что запорожцы воевали с татарами уже столетия спустя после того, как была победа на Куликовом поле - это я тоже хорошо знал.

Но это всё не играло роли. Это всё было в прошлом.

Пёс же должен был именоваться - Хан! И никак иначе.

Знание это мне пришло однажды, когда ещё собаки не было и в помине. Когда я только мечтал, что у меня будет собака. И я даже не знал какой породы будет эта собака. Тогда даже не было известно будет ли она вообще. Но когда появился в моей жизни тот худенький, лопоухий, чёрный с рыжим подпалом пёсик на трёх лапах - тогда всё встало на свои места.

Вот так Антей стал Ханом.

Впоследствии заводчица, через того самого приятеля с которым мы ездили на смотрины щенка, интересовалась несколько раз тем, как обстоят дела у Хана. Переживала за своего бывшего любимца. Приятель и его подруга передавали мне её вопросы, - я просил их просто рассказывать о собаке то, что есть на самом деле.

А на самом деле Хан расцвёл.

Поначалу женщина-кинолог, к которой я привёз пса на смотрины на следующий день, после того как Хан переехал жить ко мне, осмотрев пёсика сказала, что это вовсе не ротвейлер, а доберман, только с не купированными ушами - настолько щенок был худым.
И целый месяц пёсик везде, на всех прогулках, ходил пешком на поводке, - бегать ему запретил врач. Это нужно было для того, чтобы срослась разорванная после неудачного прыжка, с бабулиного подоконника, связка на правой задней лапе Хана. И она, связка, - срослась.

И уже через месяц и две недели, при очередном осмотре Хана, эта же женщина-кинолог удовлетворённо улыбалась и говорила, что - да, - теперь она видит, что это ротвейлер. Тогда же она добавила, что потенциал у собачки очень хороший. Но что полноценным, таким, каким бы мог стать Хан, если бы его здоровье так не запустили в детстве, - таким пёс уже не будет никогда. И что на выставки, стало быть, ему путь закрыт. И добавила тогда: "Только вы его не бросайте!"

Бросать Хана никто и не собирался. А выставки мне были не нужны - я не тщеславен. А заниматься с Ханом дрессировкой - для этого помех не было никаких.

И заводчице мои знакомые передавали информацию, что Хан уже перерос и Дану, свою однопомётную сестрёнку, которая была во владении моего приятеля.
Что пёс живёт на окраине города в частном доме, где вволю бегает по полям и горкам, и уже научился плавать, и что у пёсика наконец-то "пошла" в рост голова (до определённой поры он отставал от своих сверстников), и что наконец он уже вообще стал крупным, мощным псом - когда нужно - бесстрашным и отважным, и способным самостоятельно принять решение в трудной ситуации, а в остальное время спокойным и адекватным, - настоящим ротвейлером.

И что Хан уже обучен всем предписанным дрессировщиками командам (и не предписанным, но очень нужным в повседневной жизни командам тоже обучен), и что он любимец всей семьи нового хозяина. И что уже к хозяину подходят совершенно незнакомые люди и спрашивают о том, не согласится ли он повязать Хана с их ротвейлершами, так как пёс уж очень хорош, и многое другое...

И бабуля заводчицы тоже, передавали мне, интересовалась судьбой "Андрюшеньки", и была рада тому, что у пса всё хорошо.