Хозяйка. Высшая инстанция Последняя надежда провинившихся
Регистрация: 05.11.2002
Адрес: Владивосток
Возраст: 53
Сообщений: 3,617
|
Но вот взлаял Рич. Нас одели в шипы, которые мы оценили уже в день смерти Воланда, после боя отделавшись гематомами и незначительными прокусами. После прошлого сражения на наших мужиках появились бронежилеты, защищающие спину и живот, а на АКМ-ах - штыки-ножи. Так любители собак превращались в опытных убийц-"собачников".
ИХ оставалась ровно половина, но самых опытных, самых хитрых, самых везучих. ОНИ выработали тактику пожирания одного всем миром. Мы, тоже были не лыком шиты, моментально нашли противоядие, используя характерные особенности пород, представленных в нашей дружной команде. Жаль, что мужики совершенно не понимали что у нас и у них на уме.
Итак, все готово к бою. Бойцы рассредоточились на огневых точках. Мы - на охотничьих легкосбрасываемых сворках у дверей "сакли". Сворки - в руках Николая. Рич лает очень беспокойно, направляя морду то в одну, то в совершенно противоположную сторону. Но ОНИ внезапно подлетели с разных сторон. Алый вышел вперед и спокойно встретил песочного дога, как полагается - по месту. Дог кувыркнулся на спину, не понимая, как это произошло. Тут же в шею Алого вцепился ротвейлер, которого жевал Серый. А на крупе Алого успела повиснуть, дергаясь и давясь густой шерстью, целая гроздь всякой мелочи.
Овчар, натыкаясь на шипы, пытался подобраться к ребрам Алого, но я по тактическим соображениям, взял его на себя. Цыган, в свою очередь, оторвал от меня ненавистного полулая и распорол ему брюхо. Мои челюсти ощутили предсмертные судороги овчара. С ним все было покончено. В это время мне в пах впился другой полулай. И только откушенная мною мочка его носа, помогла мне сохранить мое мужское достоинство. Боль у нас была, примерно, одинаковая, но помощь Кроша и Рича, обратила моего противника в бегство. Разделавшись с догом, Алый сел с размаху на зад, подмяв под себя сразу нескольких "засранцев" (тематическое выражение Цыгана). Ротвейлер невдалеке несся сломя голову, а Серый на ходу распускал его шкуру на ленты. Мужики штыками закололи нескольких дворней. Остальные бежали.
Торжества от победы не было. Была какая-то оглушительная опустошенность. Ген Геныч заливал нас перекисью и зеленкой, кое-где наложив скобки.
Снова костровое пение, выстрелы, зарубки. Меня уже начало тяготить пребывание здесь. Папа, чувствуя это, тоже очень нервничал, даже хватанул водки, к моему величайшему удивлению. Мы оба с ним неплохие "едоки", но сейчас нам не хотелось ни пить, ни есть. Николая опять начали уводить на ночь. Боевики, осмелев, пытались с нами разговаривать, но мы, ощущая неприязнь, щерились и рычали. Алый за боевые заслуги был признан вожаком, а я и Серый считались его вице-премьерами, но и это радости не приносило. Все суета сует!
========================================
ИХ осталось совсем немного. Неужели у НИХ не хватит ума признать свое поражение и уйти отсюда. И не дай Бог, если хватит. Ведь боевики знают, что кое-кто из НИХ еще остался в живых - значит условия до конца на выполнены. Но к нашему "счастью" ОНИ оказались упертыми. В них поселилось настоящее чувство вольницы. ОНИ ненавидели нас, с ИХ точки зрения, гнусных прихлебателей двуногих, лютой ненавистью. Для НИХ же это была только ходячая "свежатина", некогда решавшая, что и когда ИМ есть, составляющая расписание выхода в туалет и порой лупцующая ногами и всем, что попало под руку, за так называемые ИХ "провинности". С еще большим удовольствием впивались ИХ зубы в тела двуногих, когда приходили эти мысли. А видеть в глазах двуногих панический ужас и купаться в волнах адреналина - это ли не упоение!
И вдруг появляется кучка совершенно не пугающихся ИХ людей, да еще с собаками. И их собаки, вместо того, чтобы примкнуть к СТАЕ, не дают запугать и разделаться с этой кучкой "ходячих продуктов".
Что двуногие являют собой без собак, МЫ видели! А посему, при стычках нужно сначала уничтожить своих братьев по крови. Выпустить им эту кровь, размотать кишки и порвать глотки. А с человеками потом - с ними проще.
ОНИ подкручивали друг друга и боевой дух не дал ИМ времени для зализывания ран. Этот же самый боевой дух погнал ИХ на последний бой - восстановить свою власть, или погибнуть!
Заволновался, занюхал, заострился Рич. Нас схватили, иных сдергивая с "горбатой позы" еще до лая Рича. Но потом, одумавшись, дали доделать дела. И вот чистый голос Рича предупредил боевиков, что нужно прятаться по норам. Мы устремились в "саклю" экипироваться. Мужики наконец поняли глупость своих "огневых точек". Перехитрить СТАЮ не было никакой возможности. ИХ нужно было встречать лицом к лицу. Ибо все засады, все установленные ловушки они обходили играючи.
Бойцы встали плечом к плечу у дверей "сакли", взяв автоматы на изготовку и расстегнув чехлы охотничьих ножей. Нас, несмотря на все возражения, оставили в доме, поставив на дверях Николая.
Ощеренные, ОНИ как будто материализовались из небытия, справа и слева от напрягшихся мужиков.
... твою мать!- заорал во всю глотку Виктор и нажал на спусковой крючок.
В это время с крыши "сакли" на него бросился полулай. Сбив Виктора с ног и кувыркнувшись через голову, отлетел в сторону. Кинувшиеся собаки, были отброшены плотным автоматным огнем. Виктор быстро вскочил на ноги "подъем-разгибом", но оружие поднимать не стал: его заслонил от собак автоматными очередями Ген Геныч. От мощного удара Алого дверь резко распахнулась и Николай не смог устоять на своем месте. Мы клином (впереди Алый, затем я с Серым и за нами все остальные), расталкивая мужиков, хлынули из дверного проема и врезались в их стаю. ОНИ откатились назад и, ни секунды не медля, ринулись навстречу нам. Алый напрягся, ожидая атаки, но они как-то обтекли его с обеих сторон, ловко просочились между опешившими Серым и мной, и все сразу одновременно вцепились в Цыгана. Пока мы развернулись, на него уже было страшно смотреть. Мы устремились в лающий, хрипящий, рычащий клубок, центром которого был окровавленный Цыган. Раздергав этих гадов, мы занялись каждый своим противником. Стоял истошный лай, визг. Мужики пришли в себя и начали с тупым остервенением колоть штыками этих убийц. Когда штык входил полностью в тело, раздавался визг и короткая автоматная очередь.
Закончилось все также неожиданно, как и началось.
Ген Геныч собрал на земле части тела того, кто раньше был нашим любимым Цыганом и понес в "саклю". Папа, Владимир, Серый и Виктор побежали помогать ему, хотя все прекрасно осознавали, что:
Глеб пытался успокоить Николая, который с дикими глазами и матерным рычаньем исступленно пинал мертвяков, покачивающихся от каждого его удара. Не понимая происходящего, овчар Лютый недоуменно глядел на хозяина.
Нас, совершенно отрешенных, завели в дом, раздели и осмотрели. Мы были целы, не считая мелких царапин и порванного века у Рича. Глеб сам взялся обрабатывать у него рану: промыл, стянул лейкопластырем и начал искать, из чего можно сделать воротник, чтобы уберечь рану от возможных расчесов.
Ген Геныч бился над Цыганом часа четыре, потом, совершенно обессиленный, сполз на пол. Владимир протянул ему бутылку со спиртом.
Папа и Виктор, связав углы окровавленной простыни, с лежащей на ней собакой, вынесли ее наружу. Сергей взял две лопаты и два автомата и вышел вслед за ними.
Вечерело. Трещал костер, бубнили голоса, перемежающиеся автоматными очередями. Полыхал кровавый закат. Воздух был густой и терпкий. Он с большим трудом входил в легкие, наполняя все запахом паленой шерсти. Потом пришла ночь:
Оставив Глеба присматривать за нами, мужики развели огонь у деревьев, на одном из которых было 3 зарубки, на другом 34. Они молча сидели у костра, курили и пили водку без закуски. Говорить было не о чем.
И было утро: И был день. Мы забылись тяжелым беспокойным сном, постоянно взлаивая, дергая ногами и головами. Ген Геныч возился с глазом Рича. Мужики чистили оружие и картошку. На столе, запекшимся от крови Цыгана, Папа в задумчивости выписывал шариковой ручкой четверостишье Бабa Тахира:
...Да будет сломлен твой, небесный свод, хребет!
Ты поглощаешь всех, явившихся на свет.
Не слышал я, чтоб жизнь ты даровал навечно,
Зато слыхал не раз: таких-то больше нет...
На нарах отец с Николаем, опершись спинами, курили и о чем-то тихо переговаривались.
Пришел Али, рассказал, что Юрику сделали три операции, что он сейчас в реанимации, пока в очень тяжелом состоянии.
- Я костьми лягу, клянусь мамой, он будет жить! Ничего не пожалею: - распинался этот "Азраил".
- Я видел 34 зарубки. Мой человек считал - все правильно: Но мне кажется, что их было больше: Подождем еще дня 3-4, появятся: Сына можешь оставить у себя,- обратился он к Лютому,- остальных - отдам после, как договаривались, не бойся, не обману!
В воздухе повисла гнетущая тяжесть. Ген Геныч и Серый начали медленно подниматься со своих нар. У Али забегали глаза, он быстро распрощался и, сославшись на дела, чуть не бегом покинул "саклю". - Я видел больше:,- передразнил его Глеб,- у страха глаза велики! Трус он твой Али. Трус поганый!
__________________
Удачи, Светлана Гурьева (Snow)
ННО "Зооклуб"
|