Автомобиля фары голубые,
Дороги клок отняв у темноты,
Влекли машину в сумерки густые,
Сквозь шорохи осенней маеты.
Муж и жена, детишек двое рядом
Сквозь ночь неспешно разговор вели,
У них для счастья было всё, что надо,
Да плюс собака - пятый член семьи.
Вдруг по асфальту завизжали шины,
СтеклА осколки ослепили враз
И корпус низкой бежевой машины
Влетел под чёрный многотонный МАЗ.
В аду железном жизнь не уцелела,
Смерть унесла мгновенно души все
И лишь собаки скомканное тело,
Едва дыша лежало на траве.
Сирены "скорых" дико завывали
И все , кто мимо ехал в этом час,
Людей жалели и не замечали
Печальный блеск собачьих жёлтых глаз.
На утро всё же отойдя от шока
И не найдя по близости семью,
Легла на край дороги одиноко,
Облизывая с шерсти кровь свою.
И день за днём огромная овчарка
К дороге шла, как веры образец,
(А осень напоследок грела жарко
И превратилась в зиму наконец)
Её кормили, привозили воду
И как-то человек один, зимой
Не посмотрев на возраст и породу,
Решил забрать её к себе домой.
Она не прижилась и всё металась,
Уйти пыталась, помутился взгляд
И ,как не жаль, иного не осталось,
Как всё-таки вернуть её назад.
Ей были даже нипочём морозы,
Взирала равнодушная на всех,
Лишь тихие задумчивые слёзы
Из глаз печальных падали на снег.
Семь долгих лет в жару и непогоду,
К шоссе с надеждой и тоской плелась
Ведь сердце не зависит от породы,
Над болью время не имеет власть.
В свой час последний, чувствуя тревогу,
Покачиваясь слабо на ветру,
Прощальным взглядом обвела дорогу,
Седую морду уронив в траву...
Ей никогда теперь не отогреться,
Разжались вмиг железные тиски,
Сжимавшие израненное сердце,
Сгоревшее дотла в огне тоски.
Согрело землю ласковое солнце
А над травой, всё так же, в стороне,
Сидит овчарка верная из бронзы ,
Взгляд приковав к дорожной полосе.