Здесь можно всё возвышенно о самых независимых...

[nusen]

По городу шествует осень, как чёрных монах
с крестом из колосьев, в заштопанной листьями рясе,
с орешками-чётками в бледных горячих руках,
босыми ногами ступая по уличной грязи.

Однажды я встречу её по дороге в твой дом -
на зыбкой границе дождей и декабрьской стужи,
где рядом девчушка-зима обжигающим льдом
случайно покроет недавно разлитые лужи.

И крикнет мне осень: "Ай, ведьма! Спалила б дотла!" -
уж больно беспечно живу и грущу понарошку,
а мне бы разбиться на звонкие капли тепла,
чтоб хоть на секунду согрелись бездомные кошки.

[nusen]

Три кошки на ветках липы...
Либо дерево очень удобное
для встреч и собраний, либо
рядом нечто собакоподобное...

Ага, семенит дворняга.
Безразличная, даже печальная.
Три кошки её без страха
провожают минутой молчания.

Не в этом причина сходки...
Тут шлифуется план ограбления
кастрюли мясной у тётки,
проявляющей к ним сожаление.

Хотя не похоже. Вряд ли.
Может просто ругают шёпотом
кошачьи свои порядки,
выживания делятся опытом...

Три кошки сидят, не дремлют,
ноль внимания на ерунду мою,
как им обустроить Землю
напряжённо, усиленно думают.

[nusen]

Квартирный куб закатом переполнен.
Гнездится на коленях тёплый кот,
Хвостом укрывшись, словно одеяльцем.
Я слушаю подушечками пальцев,
Как в нём сверчок невидимый поёт
И маленькое море катит волны.

Давно пора идти - но я стреножен
И превращён в сиденье для кота,
И почему-то очень счастлив этим
Доверием. Так радуются дети,
Зверей домашних гладя вдоль хребта
И зная: когти не покинут ножен.

Бубенчиками ватными звеня,
Крадётся к сердцу мягкая истома,
Как будто не лежит он под сиренью
В коробке из-под обуви осенней
В захоженном дворе чужого дома,
Где скоро восемь лет, как нет меня.

[nusen]

На станциях сельских,
где корки да крошки,
Частенько шныряют
вокзальные кошки.
Их швабрами с лавок
шугают технички,
Здесь всем не до них -
люди ждут электрички.

Но есть(!) ребятишки -
в глазёнках тревога,
Погладят бродяжку,
утешат немного.
И тут же на чутких
зашикают мамы:
- А ну-ка, не трогай,
заразу руками.
И кошка бездомная
рыщет и ищет,
Хоть капельку ласки,
хоть чуточку пищи.
Бывает под лавкой
задремлет немножко
И сладко мурлычет -
ей снятся ладошки,
Что в доме лелеют
её на окошке,
В её
персональном
уютном лукошке,
Что всюду желанна
и всеми любима.
Очнулась,... а люди -
всё мимо и мимо...
И сердце, отчаявшись,
рвётся на части -
Так хочется кошке
домашнего счастья!

[nusen]

Я вышла, как и все, на свет из боли.
Но в том беда, что не предупредили,
Что в жизни этой боли много боле,
Чем в море - соли. На дороге - пыли.

Да… До поры – слепые мы котятки:
Ползём на ощупь. Тычем влажным носом
То в чей-то бок, то в чьи-то локти, пятки, -
Наивные. Без страха. Без вопросов.

Открыв глаза, - пока на половину, -
Мы слепнем вновь на миг от моря света.
Нам нравится, подставив солнцу спину,
Лежать на травке, веря в вечность лета.

Но лето – миг в кошачьей нашей жизни.
И вот уже зима не за горами…
Мы так малы! Нас в сентиментализме
Чужие гладят теплым руками.

…Неумолимо время. Снег на крышах
Пришёл дождю на смену караула.
Теперь глаза-то видят. Уши слышат.
Но в нос Зима нам холодом дохнула.

Жесток мороз. И мёрзнут лапы сильно, -
Мы греемся на трубах по подвалам.
Нам из подвалов стало ясно видно,
Что боли в жизни встретим мы не мало.

И те, чужие, кто в кошачьем детстве
Нас гладили, так слёзно умиляясь –
Нас гонят из подвалов и подъездов.
А нам согреться б лишь, - такая малость!

…Удачлив тот, кто первое свиданье
Своё с зимой смог пережить. Теперь ли
Бояться нам собак, людей, изгнанья?!
Мы выросли! И мы заматерели.

Нам подворотня стала школой, домом.
Мы точим когти жизни этой ради.
И никому, мы никому чужому
Себя не позволяем больше гладить!

[nusen]

среди полей, среди дорог
летит кошачий ангелок
на серебристых крыльях
быстрее эскадрильи

в жемчужных отблесках зарницы
шерсть золотистая искрится
и устремились небеса
в зелено синие глаза

прости меня, за все прости,
что не смогла тебя спасти!
ну что ж, счастливого пути
в край ясных звезд,
мой друг лети

[nusen]

Хорошо быть домашним котом.
Хорошо быть любимым притом
Пребывая в кошачьей нирване
Целый день проводить на диване,
Полосатым свисая хвостом,
Не заботясь о том, что потом.
И живущие в комнате люди
Не сгоняют с дивана, не будят
В белом блюде несут молоко.
А вот нам – комарам нелегко.
Мы тихонько ютимся на стенке -
Неуклюжие наши коленки,
Изогнувшись, торчат за спиной
Словно скованы вечной виной.
Мы сидим – никому не обуза
Нам не нужно почёсывать пузо,
Но никто не даёт нам покой:
Полотенцем гоняют, рукой,
Мухобойкой, рубашкой и тапком
Бьют по крылышкам нашим, по лапкам
По коленкам, что тонкой струной,
Изогнувшись, торчат за спиной.
Если так же с котом обращаться
Будет он и жужжать, и кусаться.

[nusen]

Вертикальный зрачок пресекает – погасшим порталом –
Вход в последнюю жизнь. Извини, но любимым – В.В.
Мне для полной беды только тени твоей не хватало
Надо мною, ступающей мягко по белой траве
Облаков на лазурном лугу. Очень холодно лапам.
Я белею, белею, белею… Мой рыжий кураж
Вымерзает стремительно. Кошкам не свойственно плакать
На пороге девятом. Но снежная нежная блажь
На вибриссах искрится серебрянно, стон церебральный
Выгибает хребет вопросительным знаком – зачем
Мне девятая жизнь, если восемь и так исчерпали
Квоту рыжего драйва? На белом холодном плече
Отпечатался взгляд одинокого снежного барса.
Что ж, теперь мы на равных. Я стану безумно снежна,
Научившись гулять по лазурным лугам – улыбаясь.
Ничего не изменится. Кошка гуляет одна.

[nusen]

Село сгорело . . .Как? Не углядели.
Лесной пожар. . .В огне метался скот.
Не до животных. Вспыхивали ели. . .
Людей спасти б! Один остался кот.
Где скрылся он от яростного смерча,
Что судьбы в вихре огненном крушил,
Неведомо. Но всё ж пришёл под вечер
В село ,где не осталось ни души.
Свой дом на пепелище отыскал он.
Осталась печка в груде головней. . .
Хозяйку звал, надрывно и устало
Мяукая в зловещей тишине.
Искал её везде. Невыносимо
Чадила обгоревшая земля…
Не шла. И молока не выносила. . .
Отчаявшись, опять ушёл в поля.
Жизнь заново осваивал, дичая:
Мышей ловил и воду пил в реке,
И уши настораживал, мечтая,
Услышать зов хозяйки вдалеке.
Бежал. . .Бродил в надежде. . . Обречённо.
Там, где кошачье счастье сгрыз огонь,
И тёрся о бок печки закопчённой,
Как будто о хозяйкину ладонь.

[nusen]

Девять жизней – и страха нет.
Ошибайся, рискуй – ты молод.
Ночь. Дорога. Слепящий свет.
Сгусток боли. И долгий холод.

Только холод и пустота.
И осеннее плачет небо.
Девять жизней... А кто считал?
Кто придумал такую небыль?

Ты не слышишь... Тебя зовут
И тревожно глядят с порога.
В этом доме – тепло, уют.
Там – бескрайняя ночь, дорога.

В небе блюдечко с молоком
Лунной пенкой так сладко тает...
Ты, наверное, станешь сном –
Нежным, светлым... Ведь так бывает?

Рыжим солнышком пробежишь
По траве... и уйдешь беспечно.
Смолкнет дождь. И наступит тишь.
Время лечит... Бесчеловечно.

[nusen]

он манерно сидел на орехе грецком
и луну созерцал, правый глаз прищурив:
воплощённая грация старых нэцке,
заключённая в серой брутальной шкуре.

там, внизу, как всегда, пузырились страсти,
низвергали устои и драли глотки.
там сменяли друг друга фэншуй и кастинг,
передел атлантиды, дележ селедки…

он взирал на икринки созвездий, зная:
скоро небо заполнится свежей рыбой,
заискрится, заплещется, заиграет,
словно риф на невиданных им Карибах.

там, под деревом, трое – за хвост селедкин
не на шутку схлестнулись (концептуально).
а по небу меж рифов скользили лодки,
было тихо, безветренно… клёв нормальный.

он молчал, пифагоровым сферам внемля,
только запах, ползущий по веткам снизу,
искушал и манил снизойти на землю,
заглушая дыхание горних бризов.

и, на миг оторвавшись от дум высоких,
он закинул свой невод в районе сечи,
скоммуниздив там хвост, заодно – молоки,
куртуазно вернулся к мечтам о вечном.

[nusen]

Хотела бы я стать такой как ты:
Входить и уходить, когда захочется,
Клубком свернувшись, спать до темноты,
Гулять ночами в полном одиночестве.
Глядеть в окно на старый тихий двор
Часами, о своем о чем-то думая.
И не вступать в никчемный разговор,
Лишь изредка мяукнув что-то умное.
От кончика хвоста до рысьих глаз
Быть совершенством безупречно слаженным.
Жить полностью в себе и напоказ
Не выставлять печалей неприглаженных.
Хотела бы я стать такой как ты,
Не ждать звонков ночами неприкаянно
В закрытой клетке стылой пустоты -
Такой холодной и такой отчаянной.
Хотела бы от ласки этих рук
Я ускользнуть с небрежным равнодушием,
И не смотреть в глаза, а просто вдруг
Уйти, не отзываясь и не слушая.
Хотела бы я стать такой как ты:
Входить и уходить, когда захочется.
И не бояться больше темноты.
И не бояться больше одиночества.

[nusen]

Четыре огненных кота
На теплом шифере сарая
С листвою огненной играют –
Как грациозна суета
Кошачьих лап, когда они,
Поймав шуршащую игрушку,
Ее роняют равнодушно
И снова ловят.
И сродни
Забаве этой яркий день,
В шерстинки рыжие одетый, -
Детеныш царственного лета
И осени.
А между тем,
Устав от игрищ, улеглись
Коты рядком, застыв в дремоте,
Как будто пойманный в полете
И брошенный на крыше лист.
Но ветер кончиком хвоста
Пощекотал макушку сада,
И стали частью листопада
Четыре огненных кота.

[nusen]

Сердит и хОлодно – звОнок,
В асфальт барабанил дождик.
На рельсах сидел котенок,
Промокший насквозь, до дрожи.

Малыш, совсем еще крошка,
Размером едва с ладошку,
Бедняга забрел на шпалы
И съежился там устало.

Народ, на платформе стоя,
Котенка жалел немножко,
Но каждый думал: «Не стоит
Собой рисковать из-за кошки».

На рельсах котенку не выжить,
Надежды спастись так мало!
А поезд всё ближе, ближе…
Вдруг что-то метнулось к шпалам –

К земле прижимаясь низко,
Огромная серая крыска
Схватила рыжий комочек
И стала тянуть, что есть мочи.

Состав, грохоча, промчался.
Народ с платформы высокой
Смотрел, как котенок жался
К холеному крысьему боку.

А та, от дождя спасаясь,
Залезла под край платформы,
Баранку нашла, кусает,
Жует – и котенка кормит.

[nusen]

Ты так грациозно изменчива,
Такая бываешь ты разная,
До кончиков лапок ты - женщина,
Загадка моя желтоглазая.

Ты знаешь все мысли и чаянья,
Снисходишь вдруг время от времени,
И в бархатном тембре урчания
Вся мудрость кошачьего племени.

В какой-то из жизней из прожитых
Король был повержен, ты ж умница.
Могла б рассказать мне, ну что же ты?...
Ну хватит загадочно щуриться.

Мне б тоже в глаза эти желтые
Хоть раз заглянуть за ответом да
Узнать - кто я, что и надолго ли,
Зачем, почему, да всё некогда...

[nusen]

Вечер, час, должно быть, пятый, -
время сбилось в мягкий ком.
В доме пахнет свежей мятой
и топлёным молоком,
на латунной сковородке
подрумянился минтай…
С колокольчиком бархотку
примеряет Мурчатай -
за окошком полетуху
созерцая вполглазка,
многострунным острым ухом
ловит золото звучка -
будто в ближнем перелеске
в пёстрых горлышках скворцов
заиграли арабески
персиянских бубенцов.

Будут и у нас когда-то
мыши толще, щи густей.
на полу - широкопятый
коврик радужных шерстей,
и на нём, совиным цугом,
нетопырьих выше стай,
над кузнечиковым лугом
пролетает Мурчатай…
…По крыльцу топочут боты -
из бекасовых болот
возвращается с охоты
Котофей Котятьич Котт,
прибежали котенята
и давай когтить мешок…
Вьётся шёрстка, льётся мята,
ходит лунный гребешок.

[nusen]

В этом доме знакомо мне всё до последней пылинки,
каждый угол, дощечка... Здесь детство моё пронеслось.
Вот на полочках памяти - стенка в царапках-картинках
и старушка-корзинка, где с мамой нам сладко спалось.

Мне от папы достались в наследство усы и бесстрашье,
и пронзительный голос, кому-то он был и не мил.
Где-то здесь мой резиновый мячик, бесследно пропавший,
колокольчик-звонок, чей язык глупо дёргать любил.

Я на счастье притронусь к подкове, висящей над дверью,
на ступеньку присяду, здесь каждый сучок мне знаком.
Кто сказал, что коты – это просто домашние звери?
Покидая свой дом, мы слезу утираем тайком…

[nusen]

Горит звезда в рождественской ночи…
Тепло в дому, уютно пахнет сдобой.
И белый кот разлёгся на печи
Пушистым и нетающим сугробом.

Во сне вдруг муркнет, лапкой шевельнёт,
Вильнёт хвостом… Наверно, снятся рыбки,
Не от того ль по мордочке скользнёт
Умильное подобие улыбки?..

Но только лягу - прыг из темноты,
Лечить теплом простудную хворобу…
…А под окном, как белые коты,
Свернувшись, спят январские сугробы.

[nusen]

Кошачьи ласки, нежности мурчащие
Случайно подсмотреть мне довелось.
любовники когтистые, рычащие-
А сколько теплоты...Какая злость?

И тёрлись мордами , и замирали томно,
И лапами друг к другу прикасались.
Их чувство бесконечно и огромно-
Они влюблённой парочкой казались.

Такая страсть в неволе...без преград!
В любовь безумную вселяют снова веру
Красивый рыжий в пятнах леопард
И грациозно-чёрная пантера.

[nusen]

Я серый, да. Но голубых кровей!
И в кресле под прицелом фотокамер
В который раз безропотно я замер
Под крики: «Морду вправо! Хвост левей!»

Все эти фото-сессии уже
Достали. Но зато есть чем гордиться:
Моё потомство даже «за границей»!
И ценят, словно яйца Фаберже

Мою способность к таинству любви
И улучшенью, так сказать, породы,
И с кошками по веянию моды
Я остаюсь в квартире визави.

Я выставок кошачьих фаворит:
Призы, награды, титулы и фото…
…Но, говорят, есть мыши и охота,
И на любовь полнейший безлимит!

По слухам, - есть луна и есть чердак,
Деревья есть и мусорные баки,
Кто кошку уведёт – решают драки, -
И всё это - без денег! Просто так!

Впадаю в меланхолию и транс…
Я одинок! Пожалуй, даже слишком… -
Понять не может тряпочная мышка
Моей кошачьей жизни диссонанс…