Здесь можно всё возвышенно о самых независимых...

[nusen]

Твоя кормушка
мне мешает спать -
всю ночь по ней
дождище барабанит.
Совсем ведь мокрый
жрать пришел опять.
Ну, почему
уют тебя не манит?
Нет - спрыгнул ты
с окна позавчера
и долго спал,
под ванной сделав лужу,
а, обогревшись в доме до утра,
прорвался через форточку наружу...
Вот гад!
Да я же ведь с тобой дружу!
А ты когтями мне кровавишь руку!
Возьму вот мяса и не положу!
Разбойник...
Мда. Спасибо за науку...
Ну, почему
я это все терплю?
Давно терплю,
хоть ты - никак иначе?
Да уж привыкла...
если не люблю.
А ты был, есть и будешь
кот бродячий.

[nusen]

Пускай бродячий,
но зато с усами.
Приемной жизни
мне ясны гримасы.
А «Китти-кэт» Ваш несъедобный
жрите сами!
Нет, чтобы дать коту
немного мяса!
И вот тогда
я когти зачехлю,
Я стану Музой Вашей...
Нет, Пегасом.
Я очень пылко промурлыкаю: люблю!
Ну, дайте же коту немного мяса!
И будут лужи
в ванной у врагов,
Шальной уют
от Цезаря до Красса.
Я буду нежен, предан и здоров...
Ну, дайте же
коту
немного
мяса!...

Пусть дворовой,
по жизни, по судьбе,
я дворянин,
как пел Булат когда-то,
где слово «честь»
впечатано в борьбе,
где слово «быт»
разбито и распято,
я повторю молитву
всех бродяг,
иконой – ветер, воля
и дорога...
Но я готов к порогу сделать шаг.
Ну, дайте мне
любви
совсем
немного!..

[nusen]

На одной из городских окраин
рощица стоит - она слегка
затерялась среди новых зданий,
неприметна и невелика.
Здесь затишно - нет увеселений:
каруселей, бара, шашлыков,
здесь покойно -
здесь густые тени,
и в тени - тенета пауков.
Здесь гуляет часто одичалый
чей-то непокорный беглый кот;
этот кот, по сути, добрый малый,
просто - независимо живёт.
Шелестя упругой серой тенью
в неподстриженно-густых кустах,
охраняет он свои владенья,
городских распугивая птах.
Некогда носил он громкий титул,
упивался тёплым молоком
и с подобострастием мурлыкал
всем, кто приходил в хозяйский дом.
Был он смирным, ласковым и гладким,
только безотчётно тосковал
по деревьям, дракам, беспорядку...
И в один прекрасный день сбежал.
И теперь бродяжит он, безродный,
не приемля милостей и благ -
грязный, неухоженный, голодный,
пацанвы окрестной тайный враг.
...Вечер тих и неоглядно тёмен.
Кот бездомный скрылся в нём давно.
И горит в пятиэтажном доме
им не позабытое окно.

[nusen]

Начало марта увенчалось кутерьмой,
Кошачьим криком наш подъезд наполнен –
Соседский кот давал впервые сольный
Концерт и был нещадно там побит метлой.

Приветили и меж собой разобрались,
Его приняв подружки в шкурках модных,
Концерт продолжился - теперь свободно
Уже три голоса на весь подвал лились.

И так заметен был его любви призыв,
Что он был приглашён на ужин званый,
Где с капелькой настойки валерьяны
принять готовились во взрослые коты.

Сосед все дырочки в подвале затыкал,
Он пением кошачьим был рассержен –
Разрушил всем вечерние надежды,
А бедный кот совсем мяукать перестал.

Нашли под лестницей в подвал другой проход
Пять кошечек – его пять новых пассий
И, в предвкушенье близких безобразий,
Орали там они – «Какой красивый кот!»

Домой сосед вернулся поздно, он устал,
Был вне себя от этой наглости кошачьей,
Но понял – кот для кошек тот же мачо,
И потому его наказывать не стал.

Лишь только досыта котяру накормив,
За ушком почесал и шерсть разгладил,
С напутствием под лестницу спровадил,
Кусочек хлеба валерьянкой намочив.

Наутро бедный кот домой приполз без сил –
Так много кисок там ему досталось.
Хозяйскую мужскую солидарность
Теперь он в самой полной мере ощутил.

[nusen]

Это было давно. Смутно помню то смутное время.
Прибавлялось забот, добавлялись нули на деньгах.
Помню женщину. Ту, что женою считалась моею.
И дорогу домой, и тебя у неё на руках.

Ты был крохой совсем. Как ребёнок. Ни много, ни мало.
Позволялось тебе очень много проделок лихих.
Ты ко мне приходил, и куда-то вся хворь пропадала...
И любил. Просто так. Объяснений не зная других.

Заносило меня в отдалённые веси и просто.
Возвращаясь в ночи иль под утро, как верный супруг,
Я за дверью встречал равнодушья пустого коросту.
Только ты ждал меня. Словно давний и преданный друг.

А потом мы прошли сквозь банальность судов и упрёков,
И деленья всего, что казалось единым как мир.
Я просил лишь одно, чтобы ты был со мною, без сроков.
Остальное – пустяк, в карантине бессмысленный пир.

Годы мчались гурьбой, становясь с каждым праздником злее,
Добавлялось вокруг энтропии злословья и лжи.
Мы с тобою прошли отчужденья и боли аллею,
Ты всегда ждал меня, несмотря на мои виражи.

И когда в этот год всё сошлось и сомкнулось петлёю.
Замаячил финал. И нет выхода, только беда.
Ты ко мне приходил. И почти что от трупа собою
Забирал негатив, и всю боль, и дорогу туда...

Может это смешно. Может глупо. Но точно я знаю,
Что, забрав на себя, ты не дал мне до срока уйти.
Ты был просто котом.
Милый Томас,
Судьбу не прощаю.
Ты меня там дождись.
И за то, что остался, прости...

[nusen]

Диванный хищник, дремлющий авгур
Блаженство разливает по постели.
Под громкое уютное «муррр-муррр»
Царит над домом, где заботливо пригрели.

Баюн косматый жмурится на свет,
Зевая, обдаёт мышиным духом.
И ни за что не выдаст свой секрет,
Лишь хитро поведет прозрачным ухом.

То рыжей думкой в изголовье спит,
То трется истово пушистыми усами.
Готов лечить ангину и артрит,
Благословен людьми и небесами.

[nusen]

Меня от мира огради,
Притихнув на моей груди.
Любовь я чувствую подспудно.
Зрачки огромные горят,
На дне их спят и рай, и ад.
Тебя обнять мне так нетрудно!

Ты любишь, как никто другой,
Меня. Прекрасен облик твой!
Серьезно смотришь, не мигая.
Ты стар и мудр. Душа поет.
Чудесный мой сибирский кот,
Тебе стихи я посвящаю.

Я – кошка! Ведь от них ничем
Не отличаюсь я совсем,
Мурлычу, правда, неумело.
А ты не можешь говорить.
Зато мы счастливы в любви.
И чувствам нашим нет предела!

[nusen]

Луна всходила, дернув за шнурок,
что закрывал надоблачные ставни,
и погружался тихий хуторок
в темнеющие звездчатые плавни.

Сверчок шуршал средь кипы старых нот,
в углу дремали флейта и гитара,
и лишь не спящий вечерами кот
глядел в блестящий призрак самовара.

Он, разгоняя домовых хвостом,
на книжной полке царствовал вальяжно,
и лапой трогал антикварный том,
который возвышался древним стражем.

И в этом идиллическом краю,
где свет и тьма равны друг перед другом,
мурлыкал кот мелодию свою,
роняя звук меж севером и югом.

[nusen]

я решил тебе придумать cон
если явь не в силах сотворить
завтра день заглянет робко в дом
и подарит солнечную нить
ты не бойся взять её рукой
и смотай светящийся клубок
из-под спиц котёнок золотой
у твоих кольцом свернётся ног
он расскажет сказки давних лет
что забыты нами навсегда
он мурлыка как и я поэт
и влюблён в тебя наверняка
сможет он отвлечь и рассмешить
и понять тоску души твоей
только сохрани златую нить
где-нибудь подальше от людей

[nusen]

Жизнь людская – несложная штука.
Приглядись, ты иль кто-то другой
Эту дверь открывает без стука,
И уйдёт, не закрыв за собой,
Натоптав и напачкав в квартире,
Не допив, не доев, разбросав...
Много нас в этом суетном мире,
Кошек меньше, и нет у них прав.
Взяли в руки двуногие черти
Над природой доверчивой власть,
Не вольны только в жизни и смерти,
Ну, а кошкам оставили страсть –
Первобытную, дикую, злую,
Криком яростным рвущую ночь,
И свободу поступков лихую,
Чтоб уйти от любви, превозмочь
Жаждой тела сердечные муки,
Оставляя кошачьих детей,
Словно вызов людской нашей скуке,
И хандре, и бесцельности дней.
– Что, пушистик, собрался в дорогу?
Не пущу, оставайся в плену!
На Луну, лик кошачьего бога,
С виноватой улыбкой взгляну...

[nusen]

По городу шествует осень, как чёрных монах
с крестом из колосьев, в заштопанной листьями рясе,
с орешками-чётками в бледных горячих руках,
босыми ногами ступая по уличной грязи.

Однажды я встречу её по дороге в твой дом -
на зыбкой границе дождей и декабрьской стужи,
где рядом девчушка-зима обжигающим льдом
случайно покроет недавно разлитые лужи.

И крикнет мне осень: "Ай, ведьма! Спалила б дотла!" -
уж больно беспечно живу и грущу понарошку,
а мне бы разбиться на звонкие капли тепла,
чтоб хоть на секунду согрелись бездомные кошки.

[nusen]

Три кошки на ветках липы...
Либо дерево очень удобное
для встреч и собраний, либо
рядом нечто собакоподобное...

Ага, семенит дворняга.
Безразличная, даже печальная.
Три кошки её без страха
провожают минутой молчания.

Не в этом причина сходки...
Тут шлифуется план ограбления
кастрюли мясной у тётки,
проявляющей к ним сожаление.

Хотя не похоже. Вряд ли.
Может просто ругают шёпотом
кошачьи свои порядки,
выживания делятся опытом...

Три кошки сидят, не дремлют,
ноль внимания на ерунду мою,
как им обустроить Землю
напряжённо, усиленно думают.

[nusen]

Квартирный куб закатом переполнен.
Гнездится на коленях тёплый кот,
Хвостом укрывшись, словно одеяльцем.
Я слушаю подушечками пальцев,
Как в нём сверчок невидимый поёт
И маленькое море катит волны.

Давно пора идти - но я стреножен
И превращён в сиденье для кота,
И почему-то очень счастлив этим
Доверием. Так радуются дети,
Зверей домашних гладя вдоль хребта
И зная: когти не покинут ножен.

Бубенчиками ватными звеня,
Крадётся к сердцу мягкая истома,
Как будто не лежит он под сиренью
В коробке из-под обуви осенней
В захоженном дворе чужого дома,
Где скоро восемь лет, как нет меня.

[nusen]

Ах, жизнь ты кошачья! Лохматые лапы и хвост.
С утра, как проснется, готовится "душ" или "ванна",
И вылизан рьяно, блестит лакированный ворс,
Как будто ее ожидают на рауте званом.

Кошачьи утехи. Вальяжное солнце и дрем.
И к кухне поближе пора передвинуться. Завтрак.
Еще отдохнуть - помечтать где-то пару часов,
Да мух погонять по-хозяйски, легко и азартно.

Пол дня пролежит в полусне, и прогулки в окне...
Увы, небольшая попалась квартира. Обидно.
Вот дали простор бы, жила бы она на Луне
И в Землю глядела, как в зеркало заднего вида.

Привет, мой найденыш, торжественно принятый в дом,
Наш маленький страж, наша радость, родное создание.
Ты всех согреваешь волшебным кошачьим теплом.
Нет, это не кошка, а вероисповедание...

[nusen]

На станциях сельских,
где корки да крошки,
Частенько шныряют
вокзальные кошки.
Их швабрами с лавок
шугают технички,
Здесь всем не до них -
люди ждут электрички.

Но есть(!) ребятишки -
в глазёнках тревога,
Погладят бродяжку,
утешат немного.
И тут же на чутких
зашикают мамы:
- А ну-ка, не трогай,
заразу руками.
И кошка бездомная
рыщет и ищет,
Хоть капельку ласки,
хоть чуточку пищи.
Бывает под лавкой
задремлет немножко
И сладко мурлычет -
ей снятся ладошки,
Что в доме лелеют
её на окошке,
В её
персональном
уютном лукошке,
Что всюду желанна
и всеми любима.
Очнулась,... а люди -
всё мимо и мимо...
И сердце, отчаявшись,
рвётся на части -
Так хочется кошке
домашнего счастья!

[nusen]

Я вышла, как и все, на свет из боли.
Но в том беда, что не предупредили,
Что в жизни этой боли много боле,
Чем в море - соли. На дороге - пыли.

Да… До поры – слепые мы котятки:
Ползём на ощупь. Тычем влажным носом
То в чей-то бок, то в чьи-то локти, пятки, -
Наивные. Без страха. Без вопросов.

Открыв глаза, - пока на половину, -
Мы слепнем вновь на миг от моря света.
Нам нравится, подставив солнцу спину,
Лежать на травке, веря в вечность лета.

Но лето – миг в кошачьей нашей жизни.
И вот уже зима не за горами…
Мы так малы! Нас в сентиментализме
Чужие гладят теплым руками.

…Неумолимо время. Снег на крышах
Пришёл дождю на смену караула.
Теперь глаза-то видят. Уши слышат.
Но в нос Зима нам холодом дохнула.

Жесток мороз. И мёрзнут лапы сильно, -
Мы греемся на трубах по подвалам.
Нам из подвалов стало ясно видно,
Что боли в жизни встретим мы не мало.

И те, чужие, кто в кошачьем детстве
Нас гладили, так слёзно умиляясь –
Нас гонят из подвалов и подъездов.
А нам согреться б лишь, - такая малость!

…Удачлив тот, кто первое свиданье
Своё с зимой смог пережить. Теперь ли
Бояться нам собак, людей, изгнанья?!
Мы выросли! И мы заматерели.

Нам подворотня стала школой, домом.
Мы точим когти жизни этой ради.
И никому, мы никому чужому
Себя не позволяем больше гладить!

[nusen]

среди полей, среди дорог
летит кошачий ангелок
на серебристых крыльях
быстрее эскадрильи

в жемчужных отблесках зарницы
шерсть золотистая искрится
и устремились небеса
в зелено синие глаза

прости меня, за все прости,
что не смогла тебя спасти!
ну что ж, счастливого пути
в край ясных звезд,
мой друг лети

[nusen]

Хорошо быть домашним котом.
Хорошо быть любимым притом
Пребывая в кошачьей нирване
Целый день проводить на диване,
Полосатым свисая хвостом,
Не заботясь о том, что потом.
И живущие в комнате люди
Не сгоняют с дивана, не будят
В белом блюде несут молоко.
А вот нам – комарам нелегко.
Мы тихонько ютимся на стенке -
Неуклюжие наши коленки,
Изогнувшись, торчат за спиной
Словно скованы вечной виной.
Мы сидим – никому не обуза
Нам не нужно почёсывать пузо,
Но никто не даёт нам покой:
Полотенцем гоняют, рукой,
Мухобойкой, рубашкой и тапком
Бьют по крылышкам нашим, по лапкам
По коленкам, что тонкой струной,
Изогнувшись, торчат за спиной.
Если так же с котом обращаться
Будет он и жужжать, и кусаться.

[nusen]

Вертикальный зрачок пресекает – погасшим порталом –
Вход в последнюю жизнь. Извини, но любимым – В.В.
Мне для полной беды только тени твоей не хватало
Надо мною, ступающей мягко по белой траве
Облаков на лазурном лугу. Очень холодно лапам.
Я белею, белею, белею… Мой рыжий кураж
Вымерзает стремительно. Кошкам не свойственно плакать
На пороге девятом. Но снежная нежная блажь
На вибриссах искрится серебрянно, стон церебральный
Выгибает хребет вопросительным знаком – зачем
Мне девятая жизнь, если восемь и так исчерпали
Квоту рыжего драйва? На белом холодном плече
Отпечатался взгляд одинокого снежного барса.
Что ж, теперь мы на равных. Я стану безумно снежна,
Научившись гулять по лазурным лугам – улыбаясь.
Ничего не изменится. Кошка гуляет одна.

[nusen]

Село сгорело . . .Как? Не углядели.
Лесной пожар. . .В огне метался скот.
Не до животных. Вспыхивали ели. . .
Людей спасти б! Один остался кот.
Где скрылся он от яростного смерча,
Что судьбы в вихре огненном крушил,
Неведомо. Но всё ж пришёл под вечер
В село ,где не осталось ни души.
Свой дом на пепелище отыскал он.
Осталась печка в груде головней. . .
Хозяйку звал, надрывно и устало
Мяукая в зловещей тишине.
Искал её везде. Невыносимо
Чадила обгоревшая земля…
Не шла. И молока не выносила. . .
Отчаявшись, опять ушёл в поля.
Жизнь заново осваивал, дичая:
Мышей ловил и воду пил в реке,
И уши настораживал, мечтая,
Услышать зов хозяйки вдалеке.
Бежал. . .Бродил в надежде. . . Обречённо.
Там, где кошачье счастье сгрыз огонь,
И тёрся о бок печки закопчённой,
Как будто о хозяйкину ладонь.