Порождение зла или Нет страшнее врага, чем бывший друг

[Snow]

На Зооклубе была опубликована статья, о собаках-людоедах (во время первой чеченской войны).
Статья описана на основе реальных событий, автор - участник.
Очень интересно, советую прочитать.

==============================================
Слева в ребра, чуть выше локтя, мелкими острыми зубами мне впилось маленькое, но очень вонючее существо. Пытаясь стряхнуть его, я резко крутанулся вправо, поворачивая голову, чтобы достать до него зубами. Из-за дерева молниеносно метнулась тень, и я ощутил на своем горле крепкие, опытные зубы, которые сжимались все сильнее и сильнее. Воздуха не хватало, я захрипел: Прогремела длинная автоматная очередь. Зубы моего врага начали ослабевать, из его пасти пошла кровавая пена и, пузырясь, потекла мне на шею и грудь: Я глубоко вздохнул. Воздух с коротким щелчком очень больно продрался в мои легкие. Я поднялся. Вонючка все еще висела на мне, оцепенев от злости и страха. В ярости я схватил ее зубами. Послышался треск ломающихся ребер. Господи, ведь в два раза меньше зайца, а сколько злобы! Даже с переломанными ребрами она крепко висела на мне. Пришлось с силой дирануть ее и привычным движением несколько раз мотнуть головой. Тушка обмякла, обделалась и повисла. Я с отвращением бросил ее на землю. В этот момент мои налитые кровью глаза увидели, как на нашего всеобщего любимца, Цыгана, бросились три лохматых и яростных пса. Не ощущая собственной боли, я с лаем кинулся в эту кучу...
В дверях показалось встревоженное лицо Папы. Не зажигая света, он подошел ко мне, сел рядом, обнял и, прижавшись лбом к моей голове, тихонечко прошептал: "Не надо, Рыжий, все хорошо. Мы дома: Успокойся, а то сестренку разбудишь". Я, задержав тяжелое дыхание, прислушался. Сестренка мирно посапывала. Ее не разбудил мой лай, поднявший Папу.
Да когда же закончится этот кошмар!? Ведь мы уже 3 месяца дома, а ко мне почти каждую ночь приходят жутики прошлого. Мне стало не по себе. Захотелось, чтобы Папа скорей ушел. А он, не понимая этого, продолжал гладить меня. Мне так хотелось остаться одному. Пришлось хитрить. Я лизнул его в ухо, говоря: "Ладно, иди, я в порядке". Он потрепал меня по загривку и пошлепал босыми ногами в свой "гамак". Болели старые раны. Я лег на прохладный пол и уставился в пустоту. Не хотелось видеть никого и ничего: Хотелось выть. Но этого делать нельзя!!! Когда же это кончится?!
С тех пор как забрали мальчика на войну, мать с замиранием сердца ждала возвращения отца, спускавшегося за почтой. Она старалась чем-то занять себя, чтобы сгладить остроту ожидания, надежды, страха. Тщательно простирывалось белье, мылась посуда, терся и так блестевший как зеркало пол. Вот и сейчас третий раз перемывалась стопка посуды: Он вошел, пряча глаза, небрежно бросил газеты на журнальный столик. Но по его напряженной спине мать поняла - ПРИШЛА БЕДА! Как в замедленной съемке медленно поплыли вниз блюдца и бокалы. Коснувшись пола, они поднимались вверх фейерверком мелких осколков и растекались по всей кухне. Медленно-медленно поплыли стены, судорожно раскрытый рот беззвучно кричал: "Сынок: Коленька: Нет! Нет:". Она не потеряла сознание, не билась в истерике. Он подошел, опустился рядом, как-то виновато расправляя скомканную бумажку. Это была похоронка.
- Не верю!- Лицо ее стало жестким и колючим. Всегда смешливые голубые глаза потемнели, приобретя цвет вороненой стали.
- Сердце мне говорит, что это неправда! Я бы почувствовала: Да вот и Лютый среагировал бы.
Лютый, услышав свою кличку, вошел в кухню и тут же располосовал лапу осколком стекла. Это был настоящий немецкий овчар, драчун, прекрасно выращенный и отдрессированный сыном. Николай собирался вместе с ним служить на границе, да Судьба распорядилась несколько иначе:
- Иди, обработай лапу Лютому перекисью водорода и залей зеленкой, а я здесь пока подмету.
- Я сама!- Она с силой вырвала веник из его рук. А он, не зная как на это реагировать, немного потоптался по битому стеклу и двинулся, кликнув Лютого, в комнату.
Обработав и затянув довольно глубоко порезанную лапу, отец с каким-то страхом вернулся в кухню вслед за старым пуделем (еще одним членом их семьи). Он ожидал увидеть что угодно, только не это - мать заводила любимые Колюшкины пирожки:
После десяти дней безрезультатного обивания порогов военкоматов, где никто толком не смог ей ничего сказать, мать потребовала от отца немедленно отправляться за сыном, живым или мертвым.
- А как же работа? Выгонят! Чем жить-то будем?- пытался урезонить ее отец.
- Да провались ты пропадом, размазня! Я сама пойду разгружать вагоны!
- Это ему - боевому офицеру, всю жизнь командовавшему людьми, крепко понюхавшему пороху в "интернациональном долге": Такого он от нее еще не слышал:
Были изъяты все сбережения на свадьбу Николая и начало его самостоятельной жизни. Проданы все драгоценности и аппаратура. Отец с тяжелым сердцем отправился сам, не зная куда:
Вместе со своими сверстниками переоделся мальчишка в военную форму. Взяв в руки автомат, почувствовал себя героем, украдкой начищал рукавом новенький гвардейский значок. Ножка значка больно покалывала грудь, протыкая тельняшку и вызывая какие-то новые неизведанные ощущения значимости, самости и всемогущества:

==========================================
Геройство закончилось при первом же разорвавшемся близко снаряде. Дошло, что война - это не игра с игрушечным оружием. Он упал в липкую грязь дороги. Одежда сразу пропиталась влагой. Над головой со свистом пролетали пули. Штаны были мокрые не только от лужи, в которой он лежал. Не понимая, что делает, он зажмурился и нажал спусковой крючок. Автомат заколотился в слабых руках, больно ударяя при каждом подскоке по лицу. Вся обойма была выпущена в никуда.
Так прошла еще одна неделя его "боевой" жизни.
Он очнулся под разбитой боевой машиной. Мучил острый удушливый запах горелого масла и резины, запах металла и еще чего-то незнакомого.
- Где я? Что со мной?- мелькнуло в голове.
В ушах стоял звон. Его стошнило. Он попытался встать на четвереньки, но не смог этого сделать. Руки и ноги были ватными и не слушались. Маленькая собачонка, взявшись неизвестно откуда, начала вылизывать его рвоту на земле. Рядом послышался стон с подвывом. Повернув голову, он увидел жуткую картину. Лежащий рядом солдат не имел лица. Это было сплошное кровавое месиво. Но ужасным было не это. Две небольшие собачонки отрывали куски, упираясь лапами в это месиво, совершенно не обращая никакого внимания на стоны и дерганье своей жертвы. Молодому солдатику, родившемуся и выросшему с собаками, воспитавшему прекрасного овчара, стало дурно до такой степени, что он снова потерял сознание: Придя в себя, он мельком глянул на находившегося рядом. Передняя часть его головы была тщательно обглодана, от ушей к затылку все висело клочьями. Собак рядом уже не было. То, что они творили, никак не укладывалось в голове. С трудом развернувшись, он пополз из-под машины наружу. Выбравшись, совершенно выбился из сил и, закрыв глаза, опять провалился в небытие.


Его подхватили большие сильные руки, встряхнули, поставили на ноги, не отпуская. Он открыл глаза. Увидев грязную камуфляжную форму, обрадовался. Но, откинув назад голову, растерялся - черные бороды, пронзительно-темные глаза, зеленые ленты.
- Еще один бравый солдат Швейк!- сказал поднявший его боевик.
В лицо ударил острый, как будто сконцентрированный, запах табака. Вокруг стоял дружный хохот.
- Давай знакомиться, сынок, меня зовут дядя Ислам!
Нет хуже врага, чем бывший друг...
Жили себе люди, делились хлебом и радостью, женились и выходили друг за друга замуж: Но кому-то захотелось отмыть черные деньги в крови, столкнуть лбами соседей и друзей.
Вот и пришла ВОЙНА, разворотив дома, искалечив судьбы.
И не только людей...
Туго пришлось домашним собакам - большим и маленьким, служебным и комнатным, потерявшим все. Им пришлось учиться спать на улице, пить из лужи, зубами отвоевывать у дворняг свое право пользоваться помойками, очень быстро вливаться в стайки дворового общества, причем не без пользы для последнего. Ведь понятие "помойка", такое благодатное для бездомных в мирное время, в военное теряет свою актуальность. А кому лучше знать, где может лежать что-то съедобное в разбитой квартире или доме, как не бывшим домашним любимцам. Но это было тоже не долговечным, так как тут приходилось отвоевывать свое право на мародерство у бездомных и голодных людей.